Что-то вроде притчи, писалось за 15 минут больше для тренировки, нежели из-за сюжета

[Гагата]

Сказкам старик никогда не верил: в детстве ему их никто и не читал, а, повзрослев, он внушил себе, что книги только и могут распалять юношеские сердца, жаждущие романтики, призрачными надеждами, да сбивать с пути безумцев, готовых жизнь свою положить даже за самое короткое и бесславное приключение.
А тут этот торговец старьем, медленно кативший свою забитую хламом тележку по горячему от солнца камню Бейрута, решил передохнуть возле старика и стал изводить его своими вопросами:
— И что, неужели совсем сказки не любите? А как же волшебство? В него тоже не верите?
— Я, уважаемый, прожил достаточно долгую жизнь, — старик аккуратно расправил складку шерстяной ткани шерваля и поднял глаза на молодого торговца, — и никакое волшебство мне не встречалось. Сказки для дураков, которые всё ждут чуда. А чудес, как известно, не бывает.
Торговец был юн и горяч, ему непременно хотелось переубедить старика, загорелое лицо которого и глаза, — настолько светлые, какие не встречались почти в этих краях, — напоминали ему деда, завещавшего свою лавку и всё накопленное за годы странствий добро своему внуку.
— Позвольте я расскажу вам одну историю, — юноша выудил из тележки хрустальный стакан, протер его подолом своего кафтана и поставил рядом со стариком. — Я обещаю вам, что не успеете вы допить чай из этого стакана, как я окончу свой рассказ.
Старик удивленно взял стакан, внимательно рассмотрел как грани его играют на солнце и, буркнув что-то в бороду, согласился.
И торговец начал свой сказ. Он поведал старику о прекрасной царевне Аламарай, о Бу-Али и Сакине, рассказал о бесхвостом шакале и догадливой лисе, о камне терпения, Сааде и Саиде.
Старик слушал молча, не отрывая глаз от горящего взгляда юноши, отпивая чай из хрустального стакана, а торговец все рассказывал и рассказывал.
Увлеченный сказками старик не заметил как село солнце, и на Бейрут опустилась бархатная прохладная ночь.
С первыми рассветными лучами старик заметил, что чай по-прежнему наполняет его стакан.
— Скажи мне, торговец, от чего я никак не могу осушить стакан? — удивленно спросил старик.
Юноша улыбнулся, опустил глаза и ответил:
— От того, дедушка, что ты уже двадцать лет как мертв. И в день твоей смерти я прихожу на эту улицу, улицу Цветущих садов, где ты открыл свою антикварную лавку, и рассказываю тебе сказки, которые когда-то ты читал мне. У мертвых нет памяти, ты никогда не вспомнишь меня, но я не смогу забыть волшебство, в которое ты помог мне поверить. А то, что мы с тобой говорим — и есть чудо; то чудо, которое ты попросил у Аллаха и которое он совершает ежегодно, возвращая твой дух к порогу родного дома.
Старик поставил стакан рядом с собой, взглянул на выплывающее из-за горизонта солнце, медленно повернул голову к юноше, улыбнулся и исчез вместе с последней звездой Ахернар.
Торговец бережно взял стакан, отпил горьковатый чай и медленно покатил свою тележку навстречу солнцу, на Восток.

@темы: писательский зуд

Comments

[Верящий Снам]

Красиво написано и по доброму) Ты молодец)
Вот только одного не пойму:

Торговец был юн и горяч, ему непременно хотелось переубедить старика, загорелое лицо которого и глаза, — настолько светлые, какие не встречались почти в этих краях, — напоминали ему деда

Почему "напоминали ему деда", если это и есть глаза и лицо его деда?

[Некто в сером]

Верящий Снам ну...не хотелось раньше времени объяснять это читателю)
Спасибо учту, подумаю как переделать.

[Верящий Снам]

Будешь доводить эту притчу до возможного совершенства?)

[Некто в сером]

Верящий Снам, да исправлю кое-что и забуду) Она того не стоит.